Натолкнулся на замечательное изложение истории. Вспомнил, что когда то сам кое что писал в подобном духе, но так и не кончил. Может быть придёт время и я всё же разрожусь.История донесла до нас немало сведений об уникальном элитном подразделении - Священном Отряде из Фив. Главной причиной их уникальности было то, что целое подразделение состояло из педерастов, и, наверно, потому Священный Отряд внушал ужас всем армиям тогдашнего мира.
Данный опус призван систематизировать знания об этой грозной силе, а заодно развеселить читателя домыслами на тему "как оно было на самом деле". Большинство персонажей и событий вымышлены. Все реально имевшие место быть персонажи и события искажены.
Часть первая. Основание и первая победа Священного Отряда
Началось всё в Фивах утром неведомо какого числа неизвестно какого месяца XYZ года до нашей эры.
Вельможа Педикулес проснулся в полнейшем бардаке среди разбросанных туник и разбитых амфор. Рядом стоял юноша-стенограф и улыбался.
— А что вчера было? — спросил Педикулес.
Юноша объяснил, что вчера было заседание совета вельмож, плавно переходящее в пирушку и затем оргию.
— Вы ещё там много разной ерунды наговорили, — продолжал он. — Например, что хорошо бы сформировать элитный отряд из одних гомосеков...
читать дальше— Я такое говорил? — изумился Педикулес, поднимаясь на ноги. Из складок туники выпал серебряный хрен. Педикулес поднял его, ощупал и промямлил себе под нос:
— Это не мой... мой позолоченный... и больше раза в полтора...
— Будут распоряжения? — поинтересовался юноша.
— Да, — ответил вельможа. — первое: принеси вина. Второе: найди владельца этого хрена, отдай ему этот и принеси мне мой. Третье: собирай совет, будем формировать элитный отряд...
И что самое интересное, отряд был сформирован. Каждая воинская часть Фив охотно отдала всех педерастов, да ещё и с доплатой.
— Как назовём отряд? — обсуждали вельможи. — Петухи Фив? Голубое Воинство? Воители Радуги?
— Священный Отряд, — промычал вельможа Бармалепс.
— А почему "Священный Отряд"?
— А хуй его знает... — отмычался Бармалепс.
После такого сокрушительного довода за фиванской голубой элитой закрепилось именно это название.
Следующим пунктом стала специализация отряда. С докладом выступили великие полководцы Афедрон и Фаллос.
Первым речь толкнул Афедрон.
— Отряд делится на две группы: Простата и Сфинктер. Простата принимает на себя удар противника, а тем временем Сфинктер сжимается вокруг врага. И враг, образно говоря, оказывается в полной жопе.
Эта тактика была бы хороша для большого войска, но не подходила для малочисленной элиты. Тогда предложил своё видение тактики отряда Фаллос.
— Отряд формируется в строй, твёрдый, как, ну, вы поняли, и входит во врага как в, ну, куда входит то, что вы поняли, и врагу наступает это, ну, куда входит то, что туда входит.
Несмотря на крайнюю эзоповость языка, то, что хотел сказать Фаллос, поняли и одобрили все. Так Священный Отряд получил название и боевую специализацию.
А тем временем спартанский царь Лимонад заслал в Фивы лазутчика...
О школе шпионажа Спарты надо рассказать отдельно.
Именно в Греции была изобретена съёмка вражеских объектов. Под съёмкой следует понимать отнюдь не фотосъёмку, которой в античные времена всё-таки не было, а зарисовку. А поелику бумаги в те времена тоже не было, рисовали на папирусе.
Рисовать на папирусе — самое распоследнее занятие. Во-первых, папирус поставляется в рулонах, а рулоны, стоит их отпустить, имеют тенденцию скатываться сами, в результате чего чернила размазываются по всему рулону. Из-за этого шпионажем занимались в парах — один держал рулон, другой зарисовывал, но это всё равно было жутко неудобно. Во-вторых, чернила в те времена были просто говно — в основном потому, что папирус производили египтяне, а чернила — финикийцы, не упускавшие случая поднасрать египтянам. Ну и наконец, гарнизоны городов очень скоро начали догадываться, что что-то здесь нечисто...
— Эй, вы двое! — кричал через всю улицу стражник. — Да, вы, с папирусом!
Шпионы вздрагивали и пускались наутёк, но их останавливал свист стражника.
— Стоя-а-ать!
— Стоим, — грустно произносили шпионы.
— Что вы там делали? Зарисовку производили? У вас есть разрешение на зарисовку? Откуда вы? Как звать?
— Политрах и Гомеопат...
— Дайте папирус сюда! О-о-о, это же наш секретный объект. Идёмте со мной в участок!
— Бить будете? — со страхом спрашивали горе-лазутчики.
— И бить, и убить...
В общем, высокой эффективности такой метод шпионажа не проявил. Но это была афинская школа, что же касается спартанской...
Спартанцы сразу решили, что у них всё будет не так, как у афинян. Во-первых — дело принципа, во-вторых — спартанцам папирус никто не продавал.
— Не продадим, и не надо торговаться! — возмущённо кричали египетские купцы. — Папирус — священный материал, а вы его не по назначению используете! Знаем мы вас, варваров!
Выход был прост, лаконичен и изящен как всё спартанское — делать снимки вражеских объектов на фресках. Так что вполне естественно, что спартанских шпионов нельзя было спутать с лазутчиками других полисов.
Спартанского шпиона можно было опознать за версту — он всё равно возвышался над горизонтом. Закрепив на спинах своих шпионов широкие доски, спартанцы использовали их вместо осадных башен. Когда земля вдруг начинала содрогаться, это могло означать либо землетрясение, либо приближение спартанского шпиона. Люди, размерами походившие на людей, а не циклопов, просто не подходили для спартанского метода шпионажа. Как-никак, таскать на себе плиту, на которой делаешь зарисовку, из Спарты на место наблюдения и обратно, было не под силу простым смертным...
Как ни странно, спартанцы в деле шпионажа добивались больших успехов, чем афиняне. Там, где афинских шпионов задерживали сразу, со спартанскими возникали сложности...
— Простите, уважаемый, — робко произносил стражник, глядя вверх на подбородок лазутчика, — а Вы, — только не подумайте чего, я для надёжности спрашиваю, — Вы точно не спартанский шпион?
— Дед твой спартанский шпион, — звучал откуда-то сверху грубый голос, — я античное изваяние, не видишь, что ли?
— А-а-а, я так сразу и подумал... но Вы же знаете, сейчас надо держать ухо востро, лазутчики на каждом шагу, вот я и спросил... заметите шпиона, сообщите мне, хорошо? — и смывался быстрее, чем спартанец посылал его в Тартар или ещё глубже.
Потом, правда, спартанский царь Мудрон предложил новый способ шпионажа: вместо таскать на себе фреску, делать зарисовки на стенах ближайших домов, а потом, под покровом ночи, оные разбирать, кирпичи нумеровать и уносить в Спарту.
— Во-первых, — аргументировал свой метод Мудрон, — не надо таскать с собой плиту. Во-вторых, если кирпичей много, то их легко вынести за несколько заходов или группой людей. В конце концов, халявные кирпичи же!
Новый метод имел свои плюсы, но с тех самых пор, как он был принят, шпионы Спарты совсем обмельчали. Впрочем, Мудрон правил позже Лимонада.
Шпион незаметно пробрался в Фивы и через пару дней вернулся оттуда с фреской, на которой некоторые места пустовали.
— Эт-то что-о? — грозно вопрошал Лимонад.
— На этих местах фиванский спецназ тренируется, — сконфужено мямлил шпион, потупив глаза, — я зарисовывать не стал...
— Это ещё почему?
— Они там как-то странно тренируются, — с ужасом ответил лазутчик.
— Так какого ты не зарисовал? Может, мы бы эти тренировки переняли...
— Нет, лучше не надо!
— В общем, так, — строго сказал Лимонад, — за этот выход жалования тебе не будет. Дуй в Фивы и зарисовывай по новой, и не как в этот раз, а всё!
Через несколько дней шпион вернулся с фреской, закрытой полотном, и жалобной миной на лице.
— Что там? — строго спросил царь.
— Бить не будете? — дрожащим голосом пропищал лазутчик.
— Показывай...
Шпион дрожащими руками снял полотно.
— ?!?!?!?!?!?!?!?!?!?!? — произнёс удивлённый царь.
С фрески на него смотрел тот же точно пейзаж, но вместо пустых мест на нём были большие чёрные пятна.
— Кретин! Мудак! ДОЛБОЁБ!!! — кричал Лимонад, подпрыгивая и давая шпиону затрещины.
— Я не виноват! — разревелся лазутчик. — Это пограничники отцензурили!
— А что там было такого?
Шпион сказал, что там было. У царя глаза полезли на лоб.
— Вы же сами ввели запрет на пропаганду этой херни! — продолжал шпион.
Царь его уже не слушал.
— Гомосятину разводить? В МОЕЙ Элладе? — возмущался он себе под нос, ходя кругами. — Нет, не дадим! Галоперидол, Козлофил! Собирайте армию, идём на Фивы! Будем сеять разумное, доброе, вечное!
В Фивах же к тому времени стражник совершал обход тренировочного лагеря Священного Отряда, и наткнулся на неопровержимое доказательство того, что здесь побывал вражеский шпион. Точнее, не наткнулся, а вступил.
Обнаружив в тёмно-коричневой блевотине недопереваренные остатки каракатицы, стражник предположил, что незваный гость завтракал так называемым чёрным супом, а значит, был спартанцем. Об этом было доложено командованию, а потом пограничники сообщили, что на Фивы идёт армия Спарты. Тогда фиванцы привели Священный Отряд в состояние полной боевой готовности — накормив афродизиаками...
— Странный у них боевой порядок, — сказал командир Галоперидол, смотря с пригорка на идущий в атаку Священный Отряд. — Похож на... мде-е-е, ну и извращенцы...
Несмотря на малую численность, Священный Отряд шёл на спартанцев без всякого страха. Страх испытали сами спартанцы, когда увидели, что торчит у фиванского спецназа из-под щитов.
Описывать сражение считаю излишним. Достаточно сказать, что армия Спарты в тот день осрамилась на весь античный мир.
— Пидарня ёбаная! Чтоб вам в Тартаре говно Цербера руками жрать! Чтоб вас циклопы в рот ебали! Чтоб вам гидра хуи пооткусывала!!! — посылал бессильные проклятия командир Козлофил, держась за совершенно офигевшую от культурного шока сраку.
Так Священный Отряд начал входить в историю Эллады...
Часть вторая. История сражений Священного Отряда
Священный Отряд был практически непобедим.
— Это Спарта! Спарта, а не Содом! — кричали спартанцы, прикрывая зады щитами на бегу.
— Вы чего творите, окаянные? Ну хоть бы мы мальчиками были, а то ведь... — наставляли педерастов на путь истинный афиняне, не сбавляя при этом скорости.
— Рятуйте! Гвалтують! — голосили микенские солдаты, обгоняя спартанцев и афинян.
— Пидара-а-асы! — буквально выли коринфяне, не отличавшиеся быстрым бегом.
— Афулюк габдаль шаурма шашлык маструба сыктым елдырма! — орали возмущённые персы, драпая из Эллады на родину.
— Э, вы чё? Мы же свои! — в панике пытались докричаться до Священного отряда фиванские войска, по трагической случайности оказавшиеся ближе к нему, чем враг.
И только пехота Крита никуда не убегала, а сама сдавалась фиванцам в плен.
С распознаванием "свой-чужой" у Священного Отряда действительно было очень неважно. Фиванские военачальники часто пугали регулярные воинские части тем, что поставят их сражаться рядом с голубой элитой.
Иногда "союзный огонь" способствовал консолидации греков, например, так:
В чистом поле собирались сразиться не на жизнь а на смерть армии Спарты и Фив. Когда они уже шли друг на друга, в спартанском тылу раздались не предвещавшие ничего хорошего звуки...
Сперва фиванская регулярная удивилась тому, что спартанцы бегут на них без ничего. Командир уже готовился отдать приказ об обстреле врага, как враг заорал во все глотки: "Драпайте, идиоты!!!" — и прошмыгнул мимо.
Когда простые фиванские солдаты увидели, от кого бегут спартанцы, им хватило трёх секунд, чтобы догнать врага. Армии Фив и Спарты попеременно обгоняли друг друга, в то время как голодный Священный Отряд старался не отставать от возможной добычи.
Тем временем, между уже бывшими врагами происходили душевные разговоры навроде этого:
— Да что ж они у вас такие бешеные?
— А я почём знаю? Создали на свою голову отряд пидарасов... меня, кстати, Фор зовут.
— Очень приятно, Лупилл.
Следовало рукопожатие на бегу, затем разговор продолжался:
— Слушай, а я ведь тебя знаю! Ты же на прошлых Олимпийских выступал, дискоболом! Тогда ещё афинский судья по-чёрному и ваших, и наших судил...
— А ты... точно! Ты с трибуны громче всех орал "Судью — на доспехи!".
— И вправду! А чего ж ты хотел от афинских судей, у них же никто, кроме афинян, не выигрывает...
— И не говори. По сравнению с афинскими судьями даже ваш Священный Отряд — нормальные мужики. Слушай, а приезжайте к нам в Спарту! Устроим малую Олимпиаду, супчика из каракатицы поедим...
— Нет, уж лучше вы к нам...
И всё в таком роде. Обычно Священный Отряд оставался позади, а пробежавшие ещё не один километр для надёжности греки нередко основывали какой-нибудь новый населённый пункт.
Впрочем, поражения у Священного Отряда тоже были.
Главным фэйлом фиванской голубой элиты можно смело назвать попытку завязать бой с ионийцами в окрестностях Запил.
Перед боем к ионийцам пришли финикийские купцы и, смеясь, передали им груз, сказав, что всё уже оплачено фиванцами. Грузом оказались горшочки с какой-то мазью. Купцы донесли до ведома ионийцев, что это особая мазь, изготовляющаяся в Вазелах, и служащая для смазки, как они изволили выразиться, "кое-где". Ионийцы почесали в затылке и смазали ею щиты, финикийцы покрутили пальцем у виска и были таковы.
Полем боя стало скалистое ущелье в прибрежной черте. Фиванская элита заприметила ионийцев, стоявших в глубине ущелья, десантировалась с кораблей и помчалась в атаку. Впрочем, уже на расстоянии десяти метров стало очевидно, что эти ионийские солдаты были сделаны из подручных материалов, навроде соломы. А тем временем настоящие ионийцы, до поры до времени успешно маскировавшиеся под кустики на побережье, нанесли по Священному Отряду удар в незащищённые тылы, беспощадно их травмируя посредством копий. Смекалистые ионийцы специально сделали на наконечниках зазубрины, так что пока Священный Отряд смог развернуться, они уже выбегали из ущелья.
Ярость и задняя боль придали фиванцам сил, и они стали стремительно настигать врага. Тогда ионийцы побросали на землю смазанные составом из Вазел щиты...
Через минуту Священному Отряду оставалось только потирать ушибленные затылки и в бессильной злобе смотреть, как ионийцы уплывают на фиванских кораблях.
— А чё, классно мы их натроллили? — спрашивал ионийский полководец Анон своих солдат, на что те неизменно отвечали:
— Эпик вин, шеф!
— Тогда, — сказал Анон, — закрепим победу танцем победителей!
Ионийцы стали спинами к берегу, наклонились и с улюлюканьем оголили задницы. Фиванцы на берегу взвыли, примерно половина из них бросилась за уплывающими жопами и благополучно потонула.
Не менее позорным стал поход фиванского спецназа в Палестину.
Началось всё с того, что семитский посол принёс в Фивы очень краткое и лаконичное послание: "Царь Офигенон таки пидарас", после чего драпнул обратно в Палестину прежде, чем ему доказали, что пидарас на самом деле он сам. Царь сперва злился, а потом отдал распоряжение отправить в Палестину Священный Отряд, чтобы там узнали, что такое пидарасы.
Мучась под беспощадным ближневосточным солнцем, фиванские элитные петухи не один раз повторили слова палестинского посла, с той лишь разницей, что добавляли слово "латентный" — как это и принято у гомосеков, когда они хотят кого-то обозвать. Уже неделю они маялись в пустыне, борясь не с семитскими войсками, которых так и не увидели, а с жарищей, отсутствием воды и продовольствия, песком повсюду, да скорпионами, которые взяли в моду пролезать в любые дыры, пока дыры спали.
Запасы мази из Вазел подходили к концу, и тут как нельзя кстати Священному Отряду попался одинокий купец с огромным грузом горшочков.
— Мазь из Вазел таки уже морально устарела, — рассказывал он фиванцам, — и я вам не скажу за всю Палестину, но у нас пользуют таки очень кошерную новую мазь из Скипид.
Тем временем треклятый афинский посол всё-таки вылез на свет божий. Филипп тихо матюкнулся под нос, посол же увидел фалангу и впал в ступор.
— Э-э-это что? — выдавил из себя афинянин, указывая дрожащим пальцем на шести-восьмиметровые копья македонских пехотинцев.
— Сариссы... наше новое секретное оружие... — угрюмо пробубнил царь.
Афинянин сначала протёр глазами, а потом начал ржать аки лошадь.
— Сариссы... секретное оружие... бля, не могу! — ухохатывался посол. — Вы бы ещё вдвое длиннее их сделали...
— Так, — строго сказал Филипп, — зачем пришёл?
Вытерев лицо, афинянин ответил.
— По поводу дани я пришёл...
— Во! — ответил ему Филипп и показал шиш. Возмущённый посол не успокоился:
— Уважаемый Филипп второй, давайте платите дань по-хорошему! Учтите, мы же в Македонию войско пришлём!
— Присылайте! — надменно ответил царь. — Мы вас порвём, как Геракл гидру!
— Чем? Сариссами? — тут посол опять начал хохотать. — Сариссами они нас порвут! Сариссами! Ахахаха, не могу!!!
— Тебя мы можем прямо здесь порвать! — строго рявкнул царь. — Не веришь?
— Ой не надо! — уссыкался от смеха афинянин. — Ой боюсь! Ещё изнасилуете своими сариссами...
Терпение царя лопнуло, он схватил посла за шкирку и бросил. Поскольку царя звали Филипп, а не Геракл, посол приземлился не в Афинах, а на расстоянии пары метров от предыдущей своей дислокации.
— У-у-уй... ко-о-опчик... — стонал посол, поднимаясь с земли.
— Пиздуй в свои Афины, мразь! — сердито кричал на посла царь, в то время как посол уже уходил.
Дома, в Афинах, посол рассказал о своей неудаче, но тут же смягчил новость рассказом о сариссах. Знать долго ржала, эскулап Фрейдократ что-то сказал про какие-то комплексы, и в целом, македонскую армию расценили как скопище распиздяев, коим она и являлась до царствия Филиппа второго. Разве что с непропорционально длинными копьями. Опасности в ней афиняне не заметили — и очень зря.
Когда армия, посланная в Македонию, чтобы убедить Филиппа в важности своевременной уплаты дани, не вернулась — Афины задумались. Когда пропала связь с ближайшими к Македонии городами, Афины обеспокоились. А когда непобедимая македонская фаланга с шести-восьмиметровыми сариссами наперевес победоносно пошла по Греции — тут уж не только Афины, а вообще вся Эллада испугалась.
Тогда был спешно заключён союз всех крупных полисов против Филиппа, и ему было навязано крупное сражение при Херонее. И само собой, что Священный Отряд был припасён в качестве козыря.
Козырь пустили в ход после того, как фаланга Филиппа перемолола всё остальное. Не помогло.
"Not as planned!", — думали командиры союзных войск, когда Священный отряд не прорвал македонскую фалангу.
"Just as planned!", — думал Филипп и улыбался во все двадцать три зуба.
"Твою мать!..", — думала фиванская военная элита, налетая на сариссы.
— Гы-гы-гы! — думали вслух культурные македонские солдаты.
Исход был предрешён — все боевые петухи полегли, а командование объединённой уже разбитой армии капитулировало.
Через час Филипп обходил поле брани, и, увидев продырявленные тела бойцов Священного Отряда изрёк:
— Это ли тот Священный Отряд, от которого драпали спартанцы и микенцы, который боялись все армии мира?
— Так точно, товарищ царь, — ответил ему Эномей, который уже наблатыкался держать сариссу не как хер. — Они самые, петушки...
— Это были достойные враги, хоть и пидорасы. Похороните их с почестями, каждого в отдельную могилу... — он задумался на миг и добавил: — И на каждую положите бублик